Потому что нет валютного покупателя. Здесь же она остается по большей части на месте. Мы видим, как даже сам неоколониализм в новой финансовой системе начинает работать уже на «эксплуатируемую» страну. Вот почему мы должны создать самые привлекательные условия для широчайшего привлечения иностранных капиталов в Россию и другие страны валютного Союза.
И не забудем еще и того факта, что чем больше вложено капиталов в страну, тем больше валюты на счетах МОДБ, а значит, и тем больше процентов по корреспондентским счетам, которые тоже идут в пользу стран Союза.
Вот почему при создании валютной системы должны быть сведены к минимуму финансовые контакты с западными правительствами. Нам не нужны их (правительственные) кредиты. Вся направленность международной деятельности правительства России должна быть переключена от преимущественных контактов с правительственными инстанциями на преимущественную работу с неправительственными структурами, частными капиталами и т. д. В том числе можно будет свести к минимуму и контакты со всякого рода официальными международными финансовыми институтами, такими, как МВФ, ЕБРР и т. д. Можно быть уверенным, что именно они будут теперь искать эти контакты с валютным Союзом.
И можно прогнозировать с полнейшей уверенностью, что в самые кратчайшие сроки вложения иностранных капиталов в России и в других странах валютного Союза составят не какие-то там жалкие сотни миллионов, а сотни миллиардов. Тем более, что современные интернациональные капиталы не имеют сейчас хороших мест приложения. Страны третьего мира отягощены громадными долгами. И появление такого нового и привлекательного рынка вложения капиталов, как валютный Союз, приведет к тому, что все эти капиталы хлынут к нам.
Наконец, будет решена и проблема возврата в Россию и другие страны бывшего СССР тех десятков, если даже не сотен миллиардов долларов, которые тезаврированы на Западе (деньги КПСС, КГБ, Миннефтепрома и др. структур бывшего СССР, а также деньги «новых русских»). Сейчас эти деньги, по большей части, лежат в банках. Работать с ними на Западе очень сложно. В то же время, появление внутри страны возможности легального их использования приведет к тому, что они будут возвращаться в страну. Действительно, их владельцы хорошо знают ситуацию в России и могут эффективно их использовать здесь, западная экономика для большинства – темный лес, к тому же громаднейшая конкуренция, которую они вряд ли смогут выдержать. Для облегчения возврата можно осуществить финансовую амнистию – валютные средства, которые появятся на счетах до определенного срока, не будут подвергаться проверке на происхождение.
Более того, можно предположить, что многие эмигранты из СССР и России, приобретшие за это время некоторые средства, с удовольствием вернутся в страну со своими капиталами. То, что это так, свидетельствует тот факт, что в первые годы перестройки в страну приезжало громадное количество эмигрантов, которые надеялись сделать бизнес на своей прошлой родине, но, убедившись, что возможности только декларированы, а на самом деле царит полнейший хаос, беспредел и коррупция, большинство вернулось назад ни с чем.
Валютные преобразования и США
Предполагаемые валютные преобразования своим острием направлены объективно против финансовой роли США в современном мире. Ограничение роли доллара, появление мощных долларовых потоков, направленных внутрь этой страны может вызвать для нее большие потрясения. Эти потрясения могут наложиться с потрясениями, связанными с окончанием холодной войны.
В холодной войне, как вдруг оказалось, надорвался не только СССР, но и США. За это время мирные отрасли промышленности, фактически, перехватили другие высокоразвитые страны, США все более и более специализировались на производстве высокосложной и ультрапередовой военной техники. А теперь, когда началось сокращение военных расходов, вдруг это и выявилось. Вновь отвоевать мирные отрасли промышленности у Японии, Европы, «тигров» и т. д. США очень сложно, особенно учитывая сложившуюся в этой стране высокую стоимость рабочей силы. А все те высокие военные технологии, над которыми США работали столько десятилетий, вдруг оказались никому не нужными. Более того, если в 50–70-е годы XX столетия военные и аэрокосмические отрасли давали в мирные отрасли промышленности громадное количество технологий, устройств и материалов, то в 80-е годы этот процесс по странным причинам прекратился, современные военные технологии на удивление мало дали индустрии мирного назначения.
Что отсюда следует? Отсюда следует, что России и США нужно совместно выбираться из кризиса. Причем, если для России, по крайней мере теоретически, эти пути уже намечены в данной работе, то для США это труднее, причем сами пути выхода из кризиса России объективно носят антиамериканский характер. И США, бесспорно, пользуясь своей мощной агентурой влияния в России, могут многое сделать, чтобы затормозить этот процесс, но предотвратить его они не могут. В то же время, совместно с Россией, они могут сделать так, чтобы этот процесс носил ослабленный антиамериканский характер, а, вполне возможно, и стал бы даже основой выхода самой Америки из кризиса конца холодной войны.
Валютные преобразования и другие высокоразвитые страны
Крах коммунизма привел к новой ситуации в мире. И зачастую эта ситуация отнюдь не столь благоприятная, как это кажется на первый взгляд.
Рассмотрим ситуацию с Европой.
Если ранее Европа была крупнейшим поставщиком в СССР высоких технологий, современнейшего оборудования, то что сейчас идет из Европы в Россию и другие страны бывшего социализма? Обноски, пепси, секонд-хэнды, всякий брак и красиво упакованная мерзость. А к чему это может привести? Это не столь безобидная вещь, как кажется. Пример Чехословакии, которую разрушила работа на нетребовательный рынок, должен был бы внушить европейцам беспокойство. Сейчас наибольшие доходы имеют не фирмы, выпускающие высококачественные товары, а, наоборот, фирмы, гонящие брак и прямым ходом поставляющие его на дикий рынок, сложившийся на обломках СССР. В результате и у производителей, которые ценят марку, стремящихся стать мировым лидером по качеству, появляется соблазн в организации упрощенных, ухудшенных моделей своей продукции для этого рынка. А результат может стать катастрофичным. Невозможно в одном экономическом организме совмещать и высококачественное, и низкокачественное производство, ибо последнее как серое олово, оно заражает оловянной чумой все производство и может случиться так, что Европа окажется выбитой с мировых рынков товаров высоких технологий.
В этом отношении японцы ведут себя куда благоразумней, отнюдь не спешат броситься на рынки евразийских стран. Ибо они чувствуют, сегодняшние доходы на секонд-хэнде могут завтра обернуться куда большими потерями – потерями рынков, марки, авторитета.
Создание валютной системы вновь позволило бы создать высокотребовательный рынок, ибо это рынок валютный, т. е. мировой. Снова появился бы спрос на высокосложную продукцию, особенно производственного назначения. В выигрыше оказались бы фирмы «высокого уровня». Для европейцев открылись бы рынки не только товаров, но и рынки вложения капиталов. Таким образом, экономически Европа от создания валютного Союза бесспорно выиграла бы.